ФБ - 2013

[Marij-Vindzor]

Настал черед мини и челленджей

Особо понравился мини fandom Cassandra Clare 2013. Такая очаровательная и трогательная работа. Просто до глубины души

Название: Череда времён
Переводчик: fandom Cassandra Clare 2013
Бета: fandom Cassandra Clare 2013
Оригинал: автор – Pyrahus, название – Turning of the Year , запрос на перевод отправлен
Ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/746053
Размер: оригинал – 3 230 слов, перевод – 2 866 слов
Пейринг/Персонажи: Уилл Эрондейл|Джем Карстаирс, Уилл Эрондейл/Тесса Грей, Джем Карстаирс/Тесса Грей
Категория: такой джен, что даже немного слэш, ну и гет золотой каёмочкой
Жанр: общий
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Уилл всегда был упрямым и в чём-то даже смешным. Или пять раз, когда Уилл Эрондейл вызвал Брата Захарию и один раз, когда Джем Карстаирс обратился к Уильяму Эрондейлу
Предупреждение: есть фразы на уэльском и китайском, а ещё всё это – один большой СПОЙЛЕР к "Механической Принцессе" Это правда серьёзный сюжетный спойлер, и если вы ещё не читали "Механическую Принцессу" и ненавидите спойлеры, то лучше пройти мимо


***

1. Рассвет

Все, кто когда-либо знали Уилла Эрондейла, знали так же, что он упрям как осёл.

Впервые он обратился к Безмолвным Братьям не для проведения церемонии, а просто так, когда проткнул себе руку кухонным ножом.

Тесса в ужасе смотрела на то, как Уилл придирчиво оглядывает собственную ладонь, посреди которой всё ещё торчало испачканное его кровью длинное лезвие.

— Уилл, ты с ума сошёл? Шарлотта только что сделала тебя Главой Института, ты не можешь больше позволять себе подобные глупости!

Она потянулась нарисовать на его руке заживляющую руну, хотя и знала, что не может этого сделать. Уилл в ответ только промычал что-то неразборчивое и тут же, уже вполне членораздельно, добавил:

— Тесса, пожалуйста, отправь огненное письмо Безмолвным Братьям. Дай им знать, что Глава Лондонского Института серьёзно ранен и никогда больше не сможет держать меч, если ему не помогут. Пусть пришлют Брата Захарию.

Тесса удивлённо сморгнула и открыла было рот, чтобы возразить, но тут до неё дошло, что именно было на уме у её мужа. Несмотря на то, что время её отношений с Джемом прошло, Уилл от этой роскоши не собирался отказываться.

Так что вместо того, чтобы спорить, она отправила Безмолвным Братьям огненное письмо, как Уилл и сказал.

И — как Уилл и сказал — к ним на помощь действительно отправили Брата Захарию.

Прибывшую повозку Уилл и Тесса встречали в дверях Института. Ладонь Уилла перетягивала повязка, второпях сделанная Софи. Остальные обитатели Института занимались своими делами, не желая мешать этой встрече.

Когда скрытый в тёмном плаще с наброшенным на голову капюшоном человек выбрался из повозки, Уилл и Тесса разом задержали дыхание. Его силуэт ни капли не изменился, но вот движения стали другими. Та лёгкая грация, с которой он двигался и которая была им обоим знакома, превратилась в нечто, что никто из них не смог бы узнать.

Безмолвный Брат шагнул на ступеньки, и Тесса, на секунду сжав руку Уилла и тут же её отпустив, медленно отступила в Институт, оставляя их наедине.

Сердце Уилла дрогнуло, когда огромные глаза Брата Захарии уставились на него. Он больше не был парабатай Уилла, его другом и братом, тем, кто тренировался вместе с ним и всегда прикрывал ему спину.

И впредь Уиллу придётся довольствоваться лишь этим.

— Спасибо, что пришёл, Брат Захария.

Вместо ответа Безмолвный Брат чуть наклонил голову, и Уилл, развернувшись, двинулся к библиотеке — их старому, вечному месту для встреч. Уилл шёл быстро, зная, что Джем ещё помнит дорогу.

Добравшись до знакомой комнаты, которая всегда хранила особенный запах книг, Уилл уселся прямо на стол. Как в прежние времена. Как в прежние времена, когда в этой комнате они обсуждали шалости и боевые стратегии.

Брат Захария откинул капюшон, и Уилл почти рассмеялся. Прикрой глаза — и почти поверишь в то, что перед тобой Джем из прошлого, с его серебристыми волосами и бледным лицом.

Уилл так и сделал. Из-под ресниц он наблюдал за тем, как Джем склонился над ним, чтобы начать исцеление.

— Какая странная рана, — раздался мягкий голос, и сердце Уилла застонало от боли. Сколько бы воды ни утекло, как бы сильно Брат Захария ни отличался от прежнего Джема, это добродушное поддразнивание Уилл узнал бы из тысячи.

Да, Джем поддразнивал. Конечно, он догадался.

— На долю Главы Института выпадает множество необычных испытаний, — ответил Уилл, и его голос прозвучал почти безмятежно.

Что-то согласно промычав, Джем принялся зашивать его руку.

Какое-то время ни Уилл, ни Джем не проронили ни слова, а когда последний стежок был закончен, оба замерли. Никому не хотелось отнимать руки первым.

Наконец, Джем отстранился — но только чтобы тут же схватить Уилла за здоровую руку.

— Я всё ещё здесь.

Уилл фыркнул, вздёргивая подбородок.

— Никогда в этом не сомневался. Ты же не думаешь, что я взял бы себе в парабатай кого-то, на кого нельзя положиться?

Он был уверен: если бы Джем мог улыбаться, он бы сейчас улыбнулся. Джем улыбнулся бы, и Уилл смог бы увидеть знакомую сеть весёлых морщинок вокруг его глаз. Джем всегда смеялся над его шутками, даже над самыми глупыми.

Но... Молча, они сидели в темноте, прислушиваясь к дыханию друг друга. Это длилось минуты, или, может быть, даже часы. Или дни?

А потом Джем поднялся, и его облачение — тёмный плащ грубой ткани — зашуршал в такт движениям.

— Думаю, моя работа закончена, — сказал он и накрыл голову капюшоном, снова пряча от Уилла прежнего Джема.

— Я благодарю тебя, — пробормотал Уилл в ответ.

В дверях библиотеки Джема встретила Тесса. Глядя на них, Уилл почувствовал, как его настроение улучшается с каждой секундой.

— Мир тебе, брат.

От его острого взгляда не ускользнула напряжённость, застывшая в плечах Брата Захарии.

2. Утро

Брата Захарию снова вызвали в Институт.

На этот раз, Сумеречные Охотники Лондонского Института ввязались в некрасивую заварушку с вампирами. Победа, конечно, осталась за Нефилимами, и большинство из них отделалось только царапинами, но Уилл… Уилл получил глубокую рану и никак не мог справиться с ней самостоятельно.

Боясь, что в рану попала вампирская кровь, Сесиль написала Безмолвным Братьям огненное письмо.

Капюшон Джем откинул ещё на входе в комнату Уилла, возле кровати — остановился. Не нужно было быть особенно наблюдательным, чтобы заметить, что все Сумеречные Охотники, встреченные им по дороге — Габриэль, Гидеон, Сесиль и Софи, — смотрели на него с неприкрытой тоскою.

— Джем, — выдохнул Уилл, поднимаясь на кровати, чтобы лучше его разглядеть.

— Лучше бы тебе не бросаться в драки, очертя голову, — мягко сказал Джем, исследуя рану на боку Уилла.

— Я всегда забываю.

— Забываешь?

— Что рядом со мной больше нет никого, кто бы знал, как я двигаюсь, кто бы мог предугадать как и кому достанется мой новый удар.

Уилл явно не ожидал, что от этих слов хватка Джема у него на запястье потяжелеет. Волосы Джема упали на лицо, скрывая глаза.

— Джем?

«Даже если я во тьме, я всё равно рядом с тобой». — Голос Джема у Уилла в голове был напевным и мелодичным. По-прежнему напевным и мелодичным, как он и привык, и это словно вернуло Уилла в дни детства и юности.

Ему пришлось сглотнуть, чтобы справиться с возникшим в горле комком. Ладони, не спрашивая разрешения, двинулись вверх, накрыли руки Джема и замерли. Так, чувствуя прикосновения его пальцев, Уилл вдруг представил эти пальцы держащими скрипку.

Наконец, они разорвали прикосновение, и Джем снова взялся за исцеление.

Уилл лежал, глядя в потолок спальни, в которой они с Тессой разделили на двоих столько лет.

— Знаешь, а Тесса по-прежнему ходит, выворачивая ступни наружу, — сказал он, поморщившись, когда Джем задел открытую рану. Смех Джема серебряным перезвоном раздался у него в голове, и Уилл добавил: — Как утка.

Уголок рта Джема чуть приподнялся в улыбке.

— Серьёзно?

— Ага. Я пытался её отучить, но ничего не вышло. И это её единственный недостаток.

— А мне всегда нравились утки.

Уиллу стоило большого труда не обратить внимания на прошедшее время.

— Я знаю. И это твой единственный недостаток.

Уютное ощущение веселья, исходившее от Джема внутри его головы, успокоило Уилла.

— Тесса в прошлый раз говорила мне, что ты объявил войну уткам, живущим в пруду вашего имения в Йоркшире, — сказал Джем, протянув Уиллу чашку святой воды.

Сделав глубокий глоток, Уилл согласно кивнул. Он больше не чувствовал себя больным, и это было хорошим знаком.

— Конечно. Я должен думать о безопасности своей семьи.

— Как и полагается хорошему Сумеречному Охотнику.

В этот момент Уилл был готов поклясться, что Джем пошутил.

И так прошла ночь. Уилл рассказывал Джему об их друзьях, об их близких, об их старом доме, а потом уснул, не в силах сопротивляться зовущим к себе красочным снам.

Джем ушёл так же тихо, как появился, только замер у порога на пару мгновений.

И только стены слышали, как он прошептал:

— Cysgu frawd yn dda.

Спи спокойно, брат.

3. Полдень

Уилл перестать изображать даже какое-то подобие нормальных отношений с Безмолвными Братьями.

— Я хочу, чтобы церемонию для моего ребёнка проводил Брат Захария.

Шарлотта вздохнула и наморщила нос. Безмолвные Братья не выказали никаких эмоций.

«Брат Захария не совсем полноценный Безмолвный Брат».

— То, что у него нет ваших рун, никак не влияет на его способность проводить церемонию. Я знаю, я специально читал об этом в библиотеке, — протянул Уилл. Братья не ответили, и он продолжил: — Это первый ребёнок в нашем поколении Эрондейлов. У нас с женой есть право выбирать, кто будет обеспечивать ему защиту и безопасность, не так ли? И мы выбираем Брата Захарию.

Он услышал, как за спиной Габриэль прошептал, обращаясь к Сесиль:

— Если бы твой брат не был прирождённым Сумеречным Охотником, я бы сказал, что он должен стать судьёй среди примитивных.

После долгих споров Уилл победил. Единственным, что смогли противопоставить ему Безмолвные Братья, стал протяжный коллективный вздох у него в голове, но этот вздох не имел никакого значения: Брат Захария был официально утверждён для церемонии.

Несколько дней спустя его знакомая фигура — регулярное зрелище для Лондонского Института, — появилась на пороге дома Эрондейлов в Йоркшире.

Хотя за родами и следят повитухи, Джем пришёл, чтобы тоже наблюдать за ними, чтобы помочь, если его помощь понадобится, и чтобы потом сопроводить всю семью в Безмолвный Город для того, чтобы провести ритуал.

Уилл почти пропустил его прибытие. Взволнованный, он сидел у родильной комнаты, едва удерживаясь на месте, и не мог думать решительно ни о чём. Джем осторожно присел рядом с ним.

— Ты пришёл.

Кивнув, Джем положил ладонь на плечо Уилла.

— Тесса — сильная. И твой первенец тоже будет сильным. Какие ещё могут быть варианты?

Он знал, что говорить, даже несмотря на все долгие годы, что они провели по отдельности.

— Да.

Выпрямившись, Уилл посмотрел на своего бывшего парабатай. Иногда ему казалась, что шрам на том месте, где раньше находилась связывавшая их руна, начинает немного болеть, когда Джем появляется рядом.

В тени капюшона знакомы черты было практически не разглядеть.

— Вы уже выбрали имя?

Уилл не смог сдержать улыбку.

— Люси, если будет девочка. А если мальчик… — он сделал паузу, — Джеймс. Если у нас родится мальчик, мы назовём его Джеймсом. В твою честь.

Сорвавшийся выдох Джема удивил Уилла.

Удивило Уилла и то, как вздрогнули его плечи, когда руки стремительно поднялись, закрывая лицо, скрывая красные шрамы на каждой щеке.

Когда Уилл потянулся к нему, Джем отпрянул, и эхо его дыхания покатилось по коридору. Момент первого удивления прошёл, и теперь настало время — обоим! — удивляться тому, какой отклик слова Уилла вызвали в Джеме.

Наконец, Джем обернулся к Уиллу, всё ещё изумлённый, и Уилл рассмеялся.

— Правда, Джем, а ты ждал от нас с Тессой чего-то другого? И потом, детей часто называют в честь кого-то из членов семьи, почему нам нужно было от этого отходить? Ты же сам мне когда-то это сказал, ты же помнишь?

Джем кивнул.

— Wǒmen shì jiébài xiōngdì.

Мы побратимы.

— Вот именно. И ты же не станешь брать свои слова обратно, теперь, когда моя жена за той дверью заходится в агонии деторождения?

— Ты не меняешься.

— И в твоих глазах я всё ещё вижу свет. Ты мне веришь?

И хотя глаза Джема теперь были закрыты, Уилл говорил чистую правду.

4. День

Поднимаясь по ступенькам на крыльцо Лондонского Института, Брат Захария почти чувствовал под ногами выбоины от следов, что он оставлял здесь все эти годы.

Уилл Эрондейл снова вызвал его, и если бы Безмолвные Братья могли бы испытывать разочарование, Уилл, наверное, стал бы для них главным источником.

К удивлению Джема, на пороге его ждал сам Уилл, а не Софи и не Тесса.

— Брат Захария… — Уилл наклонил голову.

— Да. — Джем критически оглядел его. — Я прибыл, потому что мне сообщили о серьёзной опасности, которой ты подверг свою сиятельную персону.

Уилл усмехнулся, закрывая за ними дверь Института.

— Я передумал.

— Уилл, ты не должен так делать. Тебя могут наказать.

— Неважно. — Уилл беспечно махнул рукой.

— И в чём же дело на этот раз? — Джем словно провалился обратно, в мир старых знакомых традиций, знакомых ритуалов, знакомого… всего.

— Джем, сегодня у Люси день рождения. И я ужасно обижен, что ты об этом забыл. Но не беспокойся, никто и не думает, что ты должен приносить нам подарки. Достаточно того, что ты просто приходишь.

Несмотря ни на что, дети Эрондейлов были совершенно очарованы Джемом. Он появлялся в их жизни совсем редко, но это нисколько не мешало ни Джеймсу, ни Люси испытывать к нему самые нежные чувства.

— Ну, и где этот ребёнок? — пробормотал Уилл. — Люси?

Ему никто не ответил.

— Я пока что найду её. А ты… Не уходи, а то она будет очень разочарована.

Оставив Джема в холле, Уилл вышел в коридор, чтобы найти свою дочь. Но, слушая эхо его шагов, Джем и сам не остался на месте: ноги, повинуясь старой памяти, принесли его к знакомой комнате. К его собственной комнате.

Дверь скрипнула, пропуская его внутрь, и Джем застыл, удивлённый. Он ожидал, что всё в комнате будет абсолютно другим — или, напротив, таким, как прежде, но только покрытым многолетним слоем пыли.

Но нет.

Его старая кровать и стол оказались на месте. Шкатулка, подаренная матерью, воспоминания о которой были теперь почти стёртыми, всё также стояла на тумбочке возле кровати. Но вместе с тем комната не казалась заброшенной. Она выглядела жилой. Постель была чуть примята там, где на неё постоянно садились, вокруг стола кто-то стопками разложил книги, а стул остался выдвинутым, как будто кто-то забыл вернуть его на место, когда встал и ушёл.

Его скрипка лежала на полке, вычищенная, сверкающая.

Над столом Джем увидел картину. Портрет молодого человека — контуры нечёткие, но глаза, скулы и подбородок — определённо его, хотя Джем и уже почти забыл, как выглядел когда-то давно.

Рядом с картиной висело маленькое зеркальце.

Он даже не обернулся, когда дверь за спиной снова скрипнула, открываясь.

— Так и думал, что найду тебя здесь, — голос Уилла прозвучал крайне довольно.

Джем не ответил, и Уилл замер возле него. Он сказал:

— В эту комнату мы с Тессой приходим, когда нам всё особенно надоедает. Наш общий кабинет, здесь можно почитать или поговорить. Или даже послушать музыку.

О, Джем мог это представить: Уилл уселся на стол, скрестив ноги, как обычно, Тесса сидит на кровати, каждый читает что-то своё, пока Шопен заполняет комнату своим мягким уютом.

— А картина? — спросил Джем, сжав кулаки, скрытые под длинными рукавами плаща.

— Рисунок Джеймса. Наш мальчик — не только наглец, но и художник. — Вряд ли когда-либо отцовский тон Уилла мог звучать более гордо. — Он нарисовал его после того, как ты однажды пришёл меня исцелить.

Пауза.

— А зеркало?

— Разве не ты сказал нам с Тессой когда-то, что нашим сердцам нужны зеркала, отражённые в глазах тех, кто нас любит?

Джем не нашёл, что ответить. Даже теперь, много лет спустя, когда столько воды утекло и столько всего изменилось, Уилл мог его удивить. Всего несколько слов — и им снова было семнадцать.

5. Вечер

Когда из Лондонского Института поступал очередной новый вызов, Безмолвные Братья больше не пытались отправлять туда никого, кроме Брата Захарии. Собственно, обычно ему огненные письма и адресовались, и это никого больше не удивляло.

Эрондейлы. Что с них возьмёшь?

Когда Джем в один из своих визитов рассказал — в очередной раз раненому — Уиллу об этом, тот показался ему крайне довольный таким исходом событий.

Оглядываясь на ту конкретную ночь, Тесса вспоминала их с Уиллом спальню. Вспоминала его — бледного и осунувшегося, с бушующим в крови демоническим ядом. Яд сжигал его изнутри. Джем, сделавший всё, что мог, сидел рядом с Уиллом, держа его за руку.

Они все знали, что Джем не должен был здесь находиться в ту ночь. Он должен был уйти на несколько часов раньше, но… Никто не говорил этого вслух.

Это было любопытно, думала Тесса. Время так сильно их изменило, сделав похожими друг на друга, только… наоборот.

Уилл растерял свою мрачность. На его лице появились смешливые морщинки, его волосы с каждым днём становились всё белей и белей, а демонический яд сделал бледной и кожу. Призрачный лунный свет тоже играл свою роль, завершая иллюзию.

А волосы Джема, с другой стороны, медленно становились темнее. Сперва Тессе было сложно представить их Джема без серебристых глаз и волос, но потом её даже обрадовало то, что Джем возвращался к своим прежним временам — к тем временам, когда он не был знаком ни с Уиллом, ни с ней.

Картина двух склонившихся друг к другу голов — светловолосой и тёмноволосой, — была такой знакомой, но вместе с тем такой странной.

— Знаешь, — сказал Джем задумчиво, — для человека, который когда-то развернул огромную кампанию по защите от демонического сифилиса, ты попал в довольно забавную ситуацию…

Уилл открыл один глаз и приподнял бровь.

Это был ответ, в котором Джем так нуждался.

6. Полночь

Первым местом, куда Джем отправился, лишившись рун и звания Безмолвного Брата, был вовсе не мост Блэкфрайраз. Первым местом был Идрис.

Он не мог поступить иначе.

Джем медленно шагал между памятников. Длинные ряды знакомых фамилий — Фэйрчайлд, Лайтвуд, Блэкторн, Элдерти, Старквезер… Наконец, он остановился.

Уильям Оуэн Эрондейл.

Он почти услышал голос Уилла у себя в голове. Тот никогда не любил, когда его называли полным именем.

«Никто не зовёт меня Уильямом Оуэном. Это же просто смешно!»

Опустившись на колени, Джем стёр пыль с таблички. Было очевидно, что Тесса давно не приходила сюда. Он обежал пальцами буквы и глубоко вздохнул перед тем, как заговорить.

— Уилл, это я. Уверен, ты с трудом узнаёшь старого друга из детства… — Он взъерошил волосы. — Но, с другой стороны, ты всегда был удивительно проницательным, если хотел этого.

Вдох.

— Мне жаль, что я оказался таким медленным и до сих пор живым, что это не мои последние дни. Это рушит все наши планы, мешает нам встретиться в следующей жизни. Но, может быть, ты сам уже вернулся в этот мир, не дожидаясь своего медлительного товарища?

Джем усмехнулся, подумав о том, каково бы это было — встретить реинкарнацию Уилла.

— Но это только в том случае, если такое возможно. С другой стороны, разве это не было бы интересно?

И Тессе не пришлось бы оставаться одной.

— Я хочу извиниться за это. Знаешь, я пришёл сюда попросить у тебя силы и смелости.

Он откинулся назад и уставился на горизонт.

— Я собираюсь встретиться с Тессой. Что я ей скажу? Смогу ли я выразить свои мысли? Я никогда не умел говорить так же хорошо, как и ты. Я знаю, что ты уже давал мне своё благословение, но с тех пор прошло столько лет.

Слишком много лет.

Джем сидел в тишине ещё долго, пока вечерний ветер не принялся трепать его за одежду.

— Ты разрушил свою стену. Может быть, пора и мне разрушить свою.

Наконец, Джем поднялся. Склонив голову, он сказал:

— Mizpah, xiōngdì.

Мы прощаемся, не прощаясь, мой брат.

И ветер прошептал в ответ:

— Я держу тебя за руку, брат, можешь идти, не боясь.


Впечатление произвели челленджи команды ГП. Много всего интересного и запоминающегося.
а вот эта вещичка прям завидная